Увы, но даже Богам судьба неподвластна и то, что случиться может. Мойрам о том лишь известно, что нити прядут, да разве же о том расскажут? По просьбе разве лишь огромной, олимпийцам отказывать себе дороже. Но и то, утаить информацию могут, чтобы в повороты судьбы не влетел никто на колеснице, не попробовал изменить того, что свершиться должно было. К тому же, слишком самоуверенны бессмертные, чтобы уязвимыми себя чувствовать, сила в жилах имеющаяся без вина опьяняет. Кто посмеет вред попробовать причинить, да гнев Богов на себя навлечь? Не будет победителей в схватке этой  с другой стороны. Много история войн знала, где люди отстоять собственную гордость пытались. А разве же, хоть один единственный раз повезло? Мы властнее, мы опаснее и злее, пусть доброты в некоторых из нас тоже немерено. Во мне, к примеру. Всегда смертных жалею, испытания им проходить помогая, да героев спасаю от опасностей грозящих. Все лавры их затем остаются — кто Медузу сразил, кто Гидру Лернейскую. Почёт, да слава мне за то не нужны. Вот только, советами, да оружием, я их наделял, об опасностях предупреждая. Кому сандалии дал свои, чтобы в воздух мог от опасностей взмыть, кого мечом защищать приходилось. Не было во мне гнева на род людской, да жестокости к нему, в том обвинить сложно было. Да только же...Все мы разные. И терпению порой тоже предел прийти может.

Впрочем, с чувствами своими определиться не способен пока, когда домой направляюсь. Быстрый самый из ныне существующих всех, а всё-таки, дорога долгой становится. Намеренно не тороплюсь никуда, из Египта возвращаясь, где по делам был. Два у меня дома было, в отличии от многих, тот мир тоже чуждым не казался. Вот и оказывался там чаще, чем где-либо, друзей старых встречая, да волю Зевса исполняя. Взаимодействовать нам с ними нужно было всё-таки, хоть разными были, да каждый свою линию гнул. Плохо миру будет, коль Боги гневные столкнутся. Да и нам они однажды услугу оказали. Я письменности смертных их учил, а они помощь посильную оказывали, когда пришли к нам великаны. Совсем не хрупкий мир лучше доброй ссоры был, коль делить нечего было. А от того появления свои там любил, в волю развлечениями, да вином наслаждаясь. Не ждал беды, когда родную Грецию покидал, чтобы с Озирисом встретиться в Дуате. Знал же, что не ведётся никакой войны. В первом строю не нужен. От того и беды не ждал никакой, когда развлекался, на день больше там оставаясь. До тех пор, пока Ирида послание мне не передала через радугу, о горестных вестях сообщая. Моя мама. Дочь титана Атланта, одна из семи плеяд. Самая безобидная из них, пожалуй, хоть нравом злым все не отличались. Странно было слышать, что не было её больше среди живых. Вознесена Зевсом на небо, в качестве созвездия, спасал её когда от безумного Ореона. И вроде бы, не умерщвлена даже, не в Тартар отправлена. Да только...Скорее мертва, чем жива. Никогда мне к ней не прикоснуться больше, её не навестить. Выбор тут был у отца моего, к ней тёплыми чувствами проникшегося. Либо погибнуть позволить, с обрыва бросившись, от насильника спасая, либо же так. Оставить память о ней и сёстрах её навечно. Позволить титану, что небесный свод на руках держал, любоваться хоть изредка на дочерей. И мне тоже. Всегда говорил, что любимым сыном я был, в отличии от многих других, взгляда его не раздражавший. Так что, может то и мне подарок в том скрыт был, я не знаю. Не говорили пока ещё о том. Как вернулся, в другое место отправился совершенно. Лишь ночью посмотреть смогу, как звёзды на небе выступают, к ней обратиться.  А пока иной разговор у меня есть.

Знал я, что за Орион, охотник известный, роста такого, что иногда за великана принимали. Да только, не был им. Обычный человек, пусть силой необычайной одарённый, да красотой ослепительной. Не знаю, откуда возник, путь его никогда не прослеживал. От Аполлона только слышал, что прибился к Артемиде, старшей сестре нашей, одним из спутников её ставь. Связи любовной не было, не позволила бы она её себе, обет безбрачия дав, да только, отношения там, судя по всему, всё равно сильными были. А может, изменилось бы что, проведи они больше времени вместе...Не знаю. Любопытствовал конечно, время от  времени, что в жизни сестры происходит, да иных дел множество было. За что только не отвечал, людьми упрашиваемый, каких только посланий от Зевса не доставлял. А уж сколько раз за день приходилось порой в Гадес спускаться, царство мёртвое, души провожая к Великому суду, так вовсе молчу. Некогда было во все дела семейные нос свой совать, пусть даже хотелось. А от того, деталей происходящего не знал. Лучезарному нашему, брату Артемиды, очевидно лучше знать было. Заботился он о ней, каким бы не был легкомысленным. Да и кто из нас тем не грешил? Проще наслаждаться вечностью данной, чем вечно хмурым быть, сродни Гефесту. Не тянуло меня всё-таки, ко всякой драме.

Правда, сегодня не весело совершенно, когда к сестре приближаюсь. Слышу причитания и рыдания её, и вовсе не удивлён. Всю ситуацию не знал в деталях, но в общих чертах был осведомлён. Охотник этот, к Артемиде приближённый, стал вдруг безумцем, проклятье Аполлона получив. Не знаю уж, чем не угодил старшему брату. Может, в ревности всё чистой дело было, а может, в чём ещё. Да только, суть случившегося от того не менялась вовсе. Орион обезумел, на плеяд накинувшись, что поблизости находились, желая изнасиловать  сестёр. А те, дабы опозоренными не быть, к пропасти рванули, от него спасаясь. Благо, застал Зевс те картины, успел их спасти, на небо перенеся в качестве созвездий. Вроде и мёртвыми считались теперь, а вроде, не было нужды, как самоубийцам, в Тартаре вечность проводить, средь титанов, да гигантов обозлённых. Всё лучше, чем оказаться там, в Аду для бессмертных. И отцу я, как всегда, за то был благодарен. Не было у него в тот момент возможности иной поступить. А вот Орион...Не были известны мне детали дальнейшие, лишь по пути услышал, что убила его Артемида. С тем разобраться и хотел. О матери, сейчас хотя бы, старался не слишком думать. Близки мы были, с самого рождения меня, как могла, холила, да лелеяла, верить не хотела, что на хулиганство способен, когда Аполлон впервые пришёл. И затем поддерживала, единственного сына обожая. Знаю, что всем в её глазах был, самым ярким солнцем. Она — моим тоже. Настолько добра, да беззащитна была, что гнева к ней даже Гера не питала, всех любовниц мужа ненавидящая. Когда была Лето близнецами беременными, столько бед испытала, от козней её, да попыток убить спасаясь. А после — вылился весь гнев царской жены на отпрысков мужа внебрачных, не нравились они ей. Мою же маму, как ни странно, она даже трогать не пыталась, хоть знала, что будет у той сын от Громовержца. Да и со мной отношения хорошими были, несмотря на всё, племянником любимым считала. Неоткуда мне было ждать беды.

Молча сестру свою в объятия принимаю, никаких шуток, да прибауток, столь обычных в общении нашем. С моей стороны в основном. Ничуть не смешно  мне сейчас мать потерять было. А ещё и к деду наведаться придётся, горестные новости о всех его дочерях сообщить. Словно, мало ему было небосвод весь на плечах своих держать целую вечность, нужно было тяжести добавить. Да только, этот груз хуже был, чем мир целый, что поддерживал. Он сразу на сердце появлялся. Сам пока не знаю, как справиться с этим.  Сынком маминым не был, с рождения самостоятельным стал, да от того мне легче совсем не было. Обоих я родителей любил сильно очень. И только один теперь из них среди живых остался. Удивляются преданности моей Зевсу, с характером его несносным. Да только, что мне с того было? Мне-то был любящим отцом. Да и матери моей обид никогда не причинял. Знала она, что другой он принадлежать вечно будет, никогда о нём не страдала. Глажу Артемиду по голове успокаивающе, слабость её понимая. Всегда сильной была, кто же спорит? А я — весёлым. Все мы сегодня обычными не были. В макушку целую, понять давая, что рядом, брат её, почти родной, таковым себя считал вечно. Не одна в горе своём, ослеплённая болью. Да и нужны мы друг другу сейчас были, в беде этой. Хоть и нужно её было пережить.

— Правда мёртв? Сухо спрашиваю, сестру из объятий отпуская, обходя и к трупу приближаясь. Её в случившемся вовсе не виню, хоть сама позволила ему к нам всем приблизиться. Да и нрав ревнивый Аполлона зная отлично, повод ему дала. А всё же...Старший брат сотворил глупость подобную. А мы с Артемидой остались с тем, что случилось. Она друга потеряла, собственными руками убив его. Я — собственную мать.
Минуту смотрю на лицо насильника безумного, в смерти ставшее безмятежным. Знаю, что отец превратил плеяд в созвездие, да легче от того не становится. Не бросились бы с обрыва они, от Охотника спасаясь, не напади он на них. В нём всё же причина была, что я наполовину сиротой остался. Скорбела о нём сестра, видно было. И я её в том жалел. Да только, лгать тоже не собирался.

— Не казни себя за убийство друга, Артемида. Не сделай ты этого руками своими, я бы его уничтожил, для того и вернулся из Египта. Предопределена судьба его была. Возможно, мойры даже знали. Да только, известить о том не старались даже. Не до всех трагедий мира им было. — И брат наш косвенно в случившемся виновен, но и с него это вины не снимает. Не прикасаюсь к телу, хоть хочется меч свой достать, да раскромсать его на тысячи кусков, скормив их псам жадным. Так и сделал бы, рука бы не дрогнула. Из уважения к чувствам сестры лишь держусь. Ей без того больно, я же вижу. Ни к чему всё в злую насмешку превращать.

— Слышала уже, что с плеядами случилось? Намеренно внимание на Майе сейчас не акцентирую, чтобы вслух лишний раз не произносить. Без того знает, что одна из них — моя мама. Коль говорю во множественном числе, отдельных имён не перечисляя, так значит, обо всех сразу. О ней в том числе. Поймёт уж, о чём говорю, если даже слухи пока не дошли. — Погибли, от него спасаясь. Все до единой. Лицо почти дёргает от боли, внутри сдерживаемой, но всё-таки держусь. Не маленький мальчик уже, чтобы слёзы лить, что наружу рвутся. Да и гнева во мне много пока неутолённого слишком. Жаль, сам не могу с обидчиком их расквитаться. Очень бы хотел.

— Можешь ты на нашего брата злиться, я тебя в том понимаю. Его безрассудство часто к трагедиям ведёт. Но выбора тут не стояло бы, между ним и другом твоим. Жаль мне лишь, что тебе это своими руками сделать пришлось. Рад я был бы, если бы мне эта возможность была предоставлена. Никогда мстительным не был, в отличии от многих Богов, да только тут случай иной был. Столько злости, да боли наружу рвалось, что с тем справляться было трудно. А я ещё и с обидчиком матери разделаться не мог. Единственное, о чём сожалею сейчас. Пусть даже, все иные эмоции после накроют.

— Что же случилось здесь такого, что на шаг подобный решилась? Знаю же, как была к нему привязана. И пусть злиться на меня может Артемида за жестокость к усопшему, да лгать я ей не собираюсь. Всё равно бы убил, дрогни даже её рука в жалости к нему. Не потому что равнодушен был к чувствам её, а от того лишь, что он мать мою обидел. Одного этого достаточно было бы, чтобы жажду крови во мне вызвать. А он её убил. Подобных вещей простить невозможно, пусть даже не все обстоятельства от него зависели. Собаки, бешенством что заражаются, тоже не виноваты. А их всё равно убивают, коль вред окружающим причинить могут. И с ним, охотником Орионом, точно также я поступил бы. Не лиши он меня матери даже, всё равно бы за Артемиду опасался. Очередную глупость Аполлон совершил, для него привычную. Да только, мне от того легче не было.

Увы, но даже Богам судьба неподвластна и то, что случиться может. Мойрам о том лишь известно, что нити прядут, да разве же о том расскажут? По просьбе разве лишь огромной, олимпийцам отказывать себе дороже. Но и то, утаить информацию могут, чтобы в повороты судьбы не влетел никто на колеснице, не попробовал изменить того, что свершиться должно было. К тому же, слишком самоуверенны бессмертные, чтобы уязвимыми себя чувствовать, сила в жилах имеющаяся без вина опьяняет. Кто посмеет вред попробовать причинить, да гнев Богов на себя навлечь? Не будет победителей в схватке этой  с другой стороны. Много история войн знала, где люди отстоять собственную гордость пытались. А разве же, хоть один единственный раз повезло? Мы властнее, мы опаснее и злее, пусть доброты в некоторых из нас тоже немерено. Во мне, к примеру. Всегда смертных жалею, испытания им проходить помогая, да героев спасаю от опасностей грозящих. Все лавры их затем остаются — кто Медузу сразил, кто Гидру Лернейскую. Почёт, да слава мне за то не нужны. Вот только, советами, да оружием, я их наделял, об опасностях предупреждая. Кому сандалии дал свои, чтобы в воздух мог от опасностей взмыть, кого мечом защищать приходилось. Не было во мне гнева на род людской, да жестокости к нему, в том обвинить сложно было. Да только же...Все мы разные. И терпению порой тоже предел прийти может.

Впрочем, с чувствами своими определиться не способен пока, когда домой направляюсь. Быстрый самый из ныне существующих всех, а всё-таки, дорога долгой становится. Намеренно не тороплюсь никуда, из Египта возвращаясь, где по делам был. Два у меня дома было, в отличии от многих, тот мир тоже чуждым не казался. Вот и оказывался там чаще, чем где-либо, друзей старых встречая, да волю Зевса исполняя. Взаимодействовать нам с ними нужно было всё-таки, хоть разными были, да каждый свою линию гнул. Плохо миру будет, коль Боги гневные столкнутся. Да и нам они однажды услугу оказали. Я письменности смертных их учил, а они помощь посильную оказывали, когда пришли к нам великаны. Совсем не хрупкий мир лучше доброй ссоры был, коль делить нечего было. А от того появления свои там любил, в волю развлечениями, да вином наслаждаясь. Не ждал беды, когда родную Грецию покидал, чтобы с Озирисом встретиться в Дуате. Знал же, что не ведётся никакой войны. В первом строю не нужен. От того и беды не ждал никакой, когда развлекался, на день больше там оставаясь. До тех пор, пока Ирида послание мне не передала через радугу, о горестных вестях сообщая. Моя мама. Дочь титана Атланта, одна из семи плеяд. Самая безобидная из них, пожалуй, хоть нравом злым все не отличались. Странно было слышать, что не было её больше среди живых. Вознесена Зевсом на небо, в качестве созвездия, спасал её когда от безумного Ореона. И вроде бы, не умерщвлена даже, не в Тартар отправлена. Да только...Скорее мертва, чем жива. Никогда мне к ней не прикоснуться больше, её не навестить. Выбор тут был у отца моего, к ней тёплыми чувствами проникшегося. Либо погибнуть позволить, с обрыва бросившись, от насильника спасая, либо же так. Оставить память о ней и сёстрах её навечно. Позволить титану, что небесный свод на руках держал, любоваться хоть изредка на дочерей. И мне тоже. Всегда говорил, что любимым сыном я был, в отличии от многих других, взгляда его не раздражавший. Так что, может то и мне подарок в том скрыт был, я не знаю. Не говорили пока ещё о том. Как вернулся, в другое место отправился совершенно. Лишь ночью посмотреть смогу, как звёзды на небе выступают, к ней обратиться.  А пока иной разговор у меня есть.

Знал я, что за Орион, охотник известный, роста такого, что иногда за великана принимали. Да только, не был им. Обычный человек, пусть силой необычайной одарённый, да красотой ослепительной. Не знаю, откуда возник, путь его никогда не прослеживал. От Аполлона только слышал, что прибился к Артемиде, старшей сестре нашей, одним из спутников её ставь. Связи любовной не было, не позволила бы она её себе, обет безбрачия дав, да только, отношения там, судя по всему, всё равно сильными были. А может, изменилось бы что, проведи они больше времени вместе...Не знаю. Любопытствовал конечно, время от  времени, что в жизни сестры происходит, да иных дел множество было. За что только не отвечал, людьми упрашиваемый, каких только посланий от Зевса не доставлял. А уж сколько раз за день приходилось порой в Гадес спускаться, царство мёртвое, души провожая к Великому суду, так вовсе молчу. Некогда было во все дела семейные нос свой совать, пусть даже хотелось. А от того, деталей происходящего не знал. Лучезарному нашему, брату Артемиды, очевидно лучше знать было. Заботился он о ней, каким бы не был легкомысленным. Да и кто из нас тем не грешил? Проще наслаждаться вечностью данной, чем вечно хмурым быть, сродни Гефесту. Не тянуло меня всё-таки, ко всякой драме.

Правда, сегодня не весело совершенно, когда к сестре приближаюсь. Слышу причитания и рыдания её, и вовсе не удивлён. Всю ситуацию не знал в деталях, но в общих чертах был осведомлён. Охотник этот, к Артемиде приближённый, стал вдруг безумцем, проклятье Аполлона получив. Не знаю уж, чем не угодил старшему брату. Может, в ревности всё чистой дело было, а может, в чём ещё. Да только, суть случившегося от того не менялась вовсе. Орион обезумел, на плеяд накинувшись, что поблизости находились, желая изнасиловать  сестёр. А те, дабы опозоренными не быть, к пропасти рванули, от него спасаясь. Благо, застал Зевс те картины, успел их спасти, на небо перенеся в качестве созвездий. Вроде и мёртвыми считались теперь, а вроде, не было нужды, как самоубийцам, в Тартаре вечность проводить, средь титанов, да гигантов обозлённых. Всё лучше, чем оказаться там, в Аду для бессмертных. И отцу я, как всегда, за то был благодарен. Не было у него в тот момент возможности иной поступить. А вот Орион...Не были известны мне детали дальнейшие, лишь по пути услышал, что убила его Артемида. С тем разобраться и хотел. О матери, сейчас хотя бы, старался не слишком думать. Близки мы были, с самого рождения меня, как могла, холила, да лелеяла, верить не хотела, что на хулиганство способен, когда Аполлон впервые пришёл. И затем поддерживала, единственного сына обожая. Знаю, что всем в её глазах был, самым ярким солнцем. Она — моим тоже. Настолько добра, да беззащитна была, что гнева к ней даже Гера не питала, всех любовниц мужа ненавидящая. Когда была Лето близнецами беременными, столько бед испытала, от козней её, да попыток убить спасаясь. А после — вылился весь гнев царской жены на отпрысков мужа внебрачных, не нравились они ей. Мою же маму, как ни странно, она даже трогать не пыталась, хоть знала, что будет у той сын от Громовержца. Да и со мной отношения хорошими были, несмотря на всё, племянником любимым считала. Неоткуда мне было ждать беды.

Молча сестру свою в объятия принимаю, никаких шуток, да прибауток, столь обычных в общении нашем. С моей стороны в основном. Ничуть не смешно  мне сейчас мать потерять было. А ещё и к деду наведаться придётся, горестные новости о всех его дочерях сообщить. Словно, мало ему было небосвод весь на плечах своих держать целую вечность, нужно было тяжести добавить. Да только, этот груз хуже был, чем мир целый, что поддерживал. Он сразу на сердце появлялся. Сам пока не знаю, как справиться с этим.  Сынком маминым не был, с рождения самостоятельным стал, да от того мне легче совсем не было. Обоих я родителей любил сильно очень. И только один теперь из них среди живых остался. Удивляются преданности моей Зевсу, с характером его несносным. Да только, что мне с того было? Мне-то был любящим отцом. Да и матери моей обид никогда не причинял. Знала она, что другой он принадлежать вечно будет, никогда о нём не страдала. Глажу Артемиду по голове успокаивающе, слабость её понимая. Всегда сильной была, кто же спорит? А я — весёлым. Все мы сегодня обычными не были. В макушку целую, понять давая, что рядом, брат её, почти родной, таковым себя считал вечно. Не одна в горе своём, ослеплённая болью. Да и нужны мы друг другу сейчас были, в беде этой. Хоть и нужно её было пережить.

— Правда мёртв? Сухо спрашиваю, сестру из объятий отпуская, обходя и к трупу приближаясь. Её в случившемся вовсе не виню, хоть сама позволила ему к нам всем приблизиться. Да и нрав ревнивый Аполлона зная отлично, повод ему дала. А всё же...Старший брат сотворил глупость подобную. А мы с Артемидой остались с тем, что случилось. Она друга потеряла, собственными руками убив его. Я — собственную мать.
Минуту смотрю на лицо насильника безумного, в смерти ставшее безмятежным. Знаю, что отец превратил плеяд в созвездие, да легче от того не становится. Не бросились бы с обрыва они, от Охотника спасаясь, не напади он на них. В нём всё же причина была, что я наполовину сиротой остался. Скорбела о нём сестра, видно было. И я её в том жалел. Да только, лгать тоже не собирался.

— Не казни себя за убийство друга, Артемида. Не сделай ты этого руками своими, я бы его уничтожил, для того и вернулся из Египта. Предопределена судьба его была. Возможно, мойры даже знали. Да только, известить о том не старались даже. Не до всех трагедий мира им было. — И брат наш косвенно в случившемся виновен, но и с него это вины не снимает. Не прикасаюсь к телу, хоть хочется меч свой достать, да раскромсать его на тысячи кусков, скормив их псам жадным. Так и сделал бы, рука бы не дрогнула. Из уважения к чувствам сестры лишь держусь. Ей без того больно, я же вижу. Ни к чему всё в злую насмешку превращать.

— Слышала уже, что с плеядами случилось? Намеренно внимание на Майе сейчас не акцентирую, чтобы вслух лишний раз не произносить. Без того знает, что одна из них — моя мама. Коль говорю во множественном числе, отдельных имён не перечисляя, так значит, обо всех сразу. О ней в том числе. Поймёт уж, о чём говорю, если даже слухи пока не дошли. — Погибли, от него спасаясь. Все до единой. Лицо почти дёргает от боли, внутри сдерживаемой, но всё-таки держусь. Не маленький мальчик уже, чтобы слёзы лить, что наружу рвутся. Да и гнева во мне много пока неутолённого слишком. Жаль, сам не могу с обидчиком их расквитаться. Очень бы хотел.

— Можешь ты на нашего брата злиться, я тебя в том понимаю. Его безрассудство часто к трагедиям ведёт. Но выбора тут не стояло бы, между ним и другом твоим. Жаль мне лишь, что тебе это своими руками сделать пришлось. Рад я был бы, если бы мне эта возможность была предоставлена. Никогда мстительным не был, в отличии от многих Богов, да только тут случай иной был. Столько злости, да боли наружу рвалось, что с тем справляться было трудно. А я ещё и с обидчиком матери разделаться не мог. Единственное, о чём сожалею сейчас. Пусть даже, все иные эмоции после накроют.

— Что же случилось здесь такого, что на шаг подобный решилась? Знаю же, как была к нему привязана. И пусть злиться на меня может Артемида за жестокость к усопшему, да лгать я ей не собираюсь. Всё равно бы убил, дрогни даже её рука в жалости к нему. Не потому что равнодушен был к чувствам её, а от того лишь, что он мать мою обидел. Одного этого достаточно было бы, чтобы жажду крови во мне вызвать. А он её убил. Подобных вещей простить невозможно, пусть даже не все обстоятельства от него зависели. Собаки, бешенством что заражаются, тоже не виноваты. А их всё равно убивают, коль вред окружающим причинить могут. И с ним, охотником Орионом, точно также я поступил бы. Не лиши он меня матери даже, всё равно бы за Артемиду опасался. Очередную глупость Аполлон совершил, для него привычную. Да только, мне от того легче не было.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Возможно, что в присоединении моём к "Братству Солнца" имелся всё же просчёт. Желание моё грехи искупить было в тот момент почти естественным, от всей той усталости, что овладела мною за две тысячи лет. То одиночество, что стало править давно не бьющимся сердцем, подтолкнуло меня к правильному решению в тот момент. Во искупление собственных грехов, чтобы люди, ни в чём неповинные, смогли жить свободнее. Слишком долго я был убийцей, утопившим этот  мир в реках крови. Обо мне, кроме детей моих, некому страдать было. И пусть я о том догадывался, что боль их достаточно сильна будет, когда уйду, но я чувствовал желание свободы в тот момент. От собственной жестокости, привнёс которую в этот мир. От той истории, что сотворил собственными руками, не чувствуя ни вины, ни раскаяния. Поступая как и большинство из собственных собратьев, давно забывших о собственной человечности. Может быть, Братство Солнца и зашло далеко слишком, в желании своём войны, выиграть которую они были не в состоянии. Но я, во всех их спичах, обвиняли они в которых вампиров, вроде меня, был с ними согласен в определённом смысле.
Кроме разве что того, что они многих из бессмертных, в бессмысленной жестокости, постарались уничтожить в тот вечер. Я пришёл к ним добровольно, чтобы раскаяние продемонстрировать, явить миру собственное пламя, чтобы согреть его, после холода, что принёс. Но они не должны были трогать сына моего и остальных. Не тех, чьи жизни сумели забрать, после того, как я дал им шанс уйти, не создавая лишних жертв. Дело не было только в людях или в мне подобных. Только в том, чтобы не проливать лишнюю кровь. Не порождать большую жестокость, чем уже правит этим миром.
Но я, сколь не была бы велика усталость моя, спустя две тысячи лет, не мог утратить основных инстинктов. Как отца. Как создателя. Как предка древних вампиров. Как того, чьей величайшей болью могла стать потеря ребёнка, если бы что-то пошло в тот момент не так. Эрик был среди присутствующих, когда тот фанатик из Братства Солнца появился, обмотанный в серебро, готовый себя принести  в жертву.
Вероятно, мне просто слишком повезло, что моё дитя не пострадало в тот момент. Не того я хотел, готовый выйти навстречу солнцу, чтобы взглянуть на него в последний раз. И не той злости, перемешанной с раздражением, наблюдая за хаосом вокруг. Как вампиры, чей возраст перевалил за сотни лет, с ума сходят от ревности и безумия по отношению к людям. Как стоя на останках подобных себе, думают лишь о том, чтобы породить ещё большую жестокость по отношению к смертным. Как Лорена Красински, от истинной смерти отделяло которую лишь одно движение моей руки в тот момент. Я думал о том, сколько горя мы причиняем друг другу, чего избежать было бы можно, а она продолжала ненавидеть девчонку, которой очарованы были Комптон и Эрик. В тот самый момент, когда помещение всё было в крови её сородичей и людей. Так низменно...Так мерзко. Усталость от чужой глупости удержала меня в тот момент, когда я отпустил её, предупредив о последствиях. И больше не следил за историей той, но надеюсь, ей хватило ума прислушаться к мнению того, кто на поколения старше. Терпение моё, хоть возросло в годы раскаяния, но вовсе не превратилось в бесконечное. К тому же, когда речь шла о том, что вампиры демонстрируют себя в качестве безумных животных, а после - не способны понять, почему война между нами и людьми вечна. Почему те, с кем мы хотим быть рядом, настолько напуганы, что даже не пытаются понять. Мне не нравятся такие вещи.
Тем более, когда я вижу, как мой собственный ребёнок очарован так сильно кем-то, что готов отдать столько сил для того, чтобы заполучить эти отношения. Конечно же, я позабочусь о том, чтобы у него появился шанс.
Таким, как Лорена, нужно научиться вести себя тише, если не хотят проблем лишних. А для того, как справедливо Далия заметила, появившись в то утро рядом, кто-то должен следить за этим порядком. Достаточно сильный для того, чтобы ему боялись бросить вызов своим неповиновением. Достаточно справедливый для того, чтобы власть не обратить в тиранию. Тот, кто не прогнётся под молодыми и безумными, жаждущими доказать что-то, пусть даже во вред.
И если я хотел лучшего мира для вампиров и людей, то не должен был просто уйти, оставив их без помощи. О чём не думал совершенно, собираясь принести в жертву себя, получив должное воздаяние за грехи собственные. Усталость, переплетённая с  одиночеством, стала в тот момент плохим советчиком для меня. Солнце, что принесло бы настоящую смерть, казалось освобождением. Эрик, Далия и Нора давно были далеко и смогли бы пережить это, со всей их бесконечной внутренней силой. Я знал, что они смогут. И кажется, забыл о том, насколько привязано ко мне потомство моё. Кровавые слёзы Эрика, которому я приказал уйти, мольбы Далии о том, чтобы остался, ради неё. Ради любви, что она хранила в себе более тысячелетия, с бытности своей ещё человеком, слабым в чувствах своих и возможностях. Моё первое созданное дитя, благодаря которому я испытал чувства, неизведанные до того. Узнал благодаря которым, что могу быть не только монстром, в которого превратили меня когда-то жестокие люди и вампиры. Я уничтожил собственного создателя, а от того и к связи подобной относился с нескрываемым презрением, не веря, что в этом всём есть то, о чём слышал тысячелетие до того. Пока не стал отцом для детей моих и не узнал в полной мере, насколько же крепка эта связь быть может. Сколько сил она дать может, сколько заставить решений изменить, в заботе о них.
Далия умоляла не оставлять её, приводя всё новые и новые доводы о том, насколько больше я смогу изменить в том, что ненавижу, если останусь. И кажется, впрямь была права в том, что мне не вернуть ни одного убитого мною ребёнка, сгорев на солнце.
Но я всё ещё смогу следить за тем, чтобы вампиры не уподоблялись мне когда-то. Спасти тех, кто ещё только придёт в этот мир. А ещё - позаботиться о собственных детях, помощь которым вряд ли когда-нибудь будет лишней. Из-за того особенно, что творится вокруг, превращаясь в безумие.
И я, воссоединившись с Далией и восстанавливая отношения с другими детьми, правда чувствую себя лучше. Не живым, быть может, подобное определение вряд ли подходит для кого-то, подобного мне, чья смерть более двух тысячелетий назад наступила. Но, гораздо более вовлечённым в собственное существование. Снова чувствующим интерес к происходящему вокруг. И не только от того, что всё это было со вкусом невинной крови. То есть, вернулся к привычному образу питания, не принимая настоящую кровь, как суррогат, но мне не нужно больше целую деревню вырезать ради легкого голода, не оставляя живых.
Молча наблюдаю за коллегией судей, одним из которых является Далия. Дело о вампирше Джоди, вырвавшей клык сородича Майкла, по его жалобе. Недопустимое поведение в официальной версии, хоть и абсолютная мелочь, как по мне. Мы тысячелетиями поступали куда более жестоко по отношению друг к другу. Но этот новый век, где только и разговоров, что о правах...Улыбаюсь только, разглядывая остальных присутствующих. Кто-то знаком, а кто-то нет, но я определённо узнаю блондиночку миловидной внешности, встречались уже с которой. Объект интереса для Билла Комптона, второго судьи, присутствующего здесь. И Эрика. От того она и мне любопытна, хоть не проявляю неуместного интереса. Сконцентрирован к тому же, целиком и полностью, на происходящем. Вернулся к должности шерифа, а от того мне интересно, как работает закон нынче. И как с этим два моих ребёнка справляются. Слишком много времени я не пытался узнать это. Не думал даже интересоваться их жизнями или теми, кого они создают. У меня есть даже внучка, но я не имел чести познакомиться с ней до того момента, пока не передумал сгорать.
Вампир Майкл напал на человеческую женщину, принадлежащую другому, о чём был осведомлён и не чувствовал вины, отвечая на вопросы, ему заданные. Я знал, каков вердикт будет, до того ещё, как Далия говорит, что он "без царя в голове". Так по-современному. Усмехаюсь только, наблюдая за дракой, что длится между виновником и охранниками не более десяти секунд. Кол вогнан в сердце и троица продолжает дальше разбирать дела. Вампирские маленькие дети и их человеческие родители, массовая драка....Молча наблюдаю за тем, как всё происходит и не могу сказать, что не испытываю удовольствия и интереса. Не ненавидеть если собственное существование и себя самого, то жизнь и впрямь увлечь может.
- Ты прекрасно справляешься. Работа с Седриком и впрямь научила тебя хорошо выступать на стороне закона и безопасности. Улыбаюсь Далии, когда подходит ко мне, со своей царственной осанкой и острым взглядом. А ещё - рад тому, что не вижу в ней пламени, что может дать власть, способность решать, кому жить, а кому погибнуть. Она просто делала правильные вещи для сохранения порядка, не упиваясь чужой гибелью. И это - то, что я действительно хотел видеть в сородичах. И, особенно, в собственных детях.
Склоняю слегка голову, видя королеву Софи-Энн, что покидает зал вместе с мисс Стакхаус, всё внимание возвращая Далии. Она закончила с обязанностями на сегодня и поскольку скоро рассвет, нам пора домой отправляться. К тому же, есть ещё то, что нам нужно с ней обсудить, говорить если об обязанностях шерифов и её проживания на Родосе. Раз мы вместе теперь и я принял её любовь к себе, не только как к отцу и создателю, но и мужчине, ответил на неё, то кажется, странно разделяться постоянно. Но я не собираюсь покидать Техас в данный момент, а в Айове есть шериф, способный без неё обойтись, так полагаю. Она и сама поднимала этот вопрос, но мне стоило привыкнуть ещё ко всему, после того, как изменил так резко собственные планы. Обдумать всё тщательно.  А ей - подумать, насколько она готова покинуть своё "гнездо", отдала которому столько сил. - Твои дела закончены на сегодня? До рассвета осталось не так много. Мы покидаем это место? Улыбаюсь Далии, что ведёт себя сдержанно,  как я и говорил  ей. Хотя, за тысячу лет, она и без меня научилась многому. Стала прекрасной женщиной, вызывающей во мне лишь чувство гордости. И это - лучший подарок, что могло дитя сделать создателю своему.

Прекрасно понимаю, о чём Грейс думает, даже вид делать не собираюсь, что проблема преувеличена. Кариси в ярости, даже если тоже был когда-то копом и может понять нашу несдержанность порой. Сейчас просто ему приходится быть юристом. Дело висит на волоске, высказыванием склонив присяжных не в сторону обвинений, а у адвоката куда больше поводов апеллировать поводов появилось в сторону полицейского беспредела. Разбили сначала подозреваемому голову рацией, продемонстрировав все последствия даже минимального противодействия, а затем получили признательные показания. Дать которые не трудно, судя по всему, когда тебя окружают люди, вызывающие вполне реальные опасения за свои жизнь и здоровье. Когда картина выглядит подобным образом, не трудно понять, почему помощник окружного прокурора так злится. Проиграй он это дело, получи оправдательный приговор и ублюдок, что годами мучил ни в чём неповинных девушек, выйдет на свободу, разом заставляя народ Нью-Йорка сомневаться, в чём вообще смысл закона. К тому же, это такое пятно. Не виню Кариси за излишнюю эмоциональность, даже если поддержать готов в этой ситуации только Манси. Во-первых, потому что моя девушка, а во-вторых, потому что прекрасно понять могу. Картины, что мы застали, трудно видеть и дольше куда находясь в спецкорпусе и сталкиваясь с подобными вещами. Грейс просто проявила понятные вполне эмоции, хоть и не в самое подходящее время. Правда говорил ей, чтобы старалась держать себя в руках, в качестве единственного возможного варианта. И то, что у неё не вышло, это печально конечно, но не смертельно. Кариси обязан вытянуть это дело в любом случае, оно не строится только на вспышках гнева Манси. Если вдруг что-то пойдет не так, он не сможет винить её в этом. Мы всё сделали, чтобы оно стало сильным. А присяжные, может быть и увидели гневливого детектива, но это вовсе не отменяет факта того, что Олсен - преступник, которому место в Синг-Синг или Райкерс.
А ещё, я понимаю прекрасно, что Грейс сегодня не рассуждения мои о правильности процесса нужны, а поддержка. Как парня, как коллеги, как наставника, в конце концов, даже если мы давно ушли от этого взаимодействия. Никогда подопечная особенно не демонстрировала пиетета ко мне, а я не был тем, кто за шиворот таскать новичков любит. Тем более, мы с самого начала справлялись просто прекрасно, в качестве напарников. Став частью спецкорпуса, я не мог бы пожелать лучшего.
- Тебе бокала для меня жаль? Ухмыляюсь только, Манси когда забирает у меня свой. Вредная девчонка, нечего сказать. Успел уже в полной мере это прочувствовать на собственной шкуре. Знаю, что Бенсон сказала при ее переходе к нам, что должен наставлять девочку, заботиться о ней и обучать всему, но не уверен в полной мере, что отношения наши именно так выстроены были, с самого начала. Сильная, независимая, дикая. Да ещё и с рацией в руках.
- Я понимаю, вышло плохо, но Кариси успокоится рано или поздно, тем более, у него же есть доказательства с места происшествия и всего остального, а он опытный прокурор, я думаю справится. Наполняем оба бокалы, прекрасно понимая, что вряд ли в этой бутылке сегодня хоть что-нибудь останется. У Грейс очень трудный день. Я всегда готов поддержать её, вне зависимости от того, что случилось.
- И ты, хотя и опытный полицейский, но всё же человек, а перекрестный допрос всегда тяжелое действо. Я, когда давал показания по той девушке из приложения, жертвой насилия, тоже налажал, потому что вводить нас в это состояние это работа адвокатов и иногда просто невозможно ответить....правильно. Чокаюсь своим бокалом с Манси, замирая на несколько мгновений, разглядывая янтарную жидкость в  нем. Грейс завтра разговаривать обо всём этом с Оливией и Кариси. Можно выпить сегодня, вне всяких сомнений, но лучше лечь всё-таки пораньше, судя по всему. - Боже, даже Бенсон и Фин иногда во время подобных допросов вынуждены были сказать что-то на пользу защите, сами говорили, потому что лгать нельзя, а вопросы поставлены таким образом, что сама понимаешь. Делаю глоток обжигающей жидкости и прислушиваюсь к ощущениям своего организма по этому поводу. Отлично пошло, в принципе, а вечер постепенно станет легче.
- Пришлёшь открытку? Курьера закажешь, чтобы от моего стола к твоему доставил? Посмеиваюсь только, разглядывая Грейс, что прижимается ко мне. Мне нравится ощущать её тепло, все эти прикосновения, не слишком которые демонстрируем на публике. Не рассказали во-первых потому что Бенсон про нас, в качестве пары, а появиться она или Фин могли тут в любой момент и всё стало бы сложнее. Ну и просто для того, чтобы вести себя в обществе прилично. Оба не были любителями демонстрировать собственные нежные чувства при всех и в этом были похожи.
- И нет, не боюсь, что запустишь, скорее меня это успокаивает. Мы с нашей работой в любой ситуации оказаться можем, в конце концов, можем даже оказаться обезоружены и в опасной ситуации. И если бы с другим напарником ситуация эта была бы патовой, то с тобой рядом мне будет спокойно, ведь у тебя будет ещё и рация, секретное оружие, о котором не догадаться самым опытным преступникам. Они могут перерубить связь, но главное, мы можем чувствовать себя в безопасности. Посмеиваюсь только, толкая Грейс плечом, в жесте поддержки. Прекрасно понимаю, что настроение её сегодня всё вокруг суда вертится, но не собираюсь её с ним наедине оставлять.
- Правда думаю. Присяжные же не идиоты, они прекрасно понимают, что и кто сделал, увидят в Олсене того же, кого и ты. Всё будет хорошо, не переживай об этом. И совершенно не лгу сейчас Манси, просто ради того, чтобы успокоить. Сделал бы это, даже считай иначе, просто чтобы не усугублять и без того тяжелую ситуацию, но в данную минуту честен. Урод, которого мы взяли, вполне таким классическим случаем выглядит, которого и ожидают обычно увидеть люди, когда речь идёт  о подобных страшных преступлениях. В данном случае нам повезло. К тому же, дело не строится всё исключительно на мнении Грейс или её поведении, были и другие доказательства, да ещё и показания других свидетелей.
Делаю ещё один глоток  из своего бокала и разглядываю присутствующих. Никого из знакомых нет пока, слава богу. Лучше этот вечер провести нам с Манси вдвоём, без стороннего вмешательства. Вряд ли у неё настроение есть имитировать счастье, а я сегодня целиком и полностью потворствую ей. Для того и нужны отношения, в конце концов. И напарники тоже. В любом качестве готов сегодня быть рядом с этой девушкой, какое ей понадобится только.

До сих пор понятия не имею, присоединился для чего к неудачникам-космолётам этим, на пафосные речи поддавшись. Есть шанс искупить всё, есть возможность исправиться, никто для общества не потерян, пока может делать добро. Ну и там историю спасать ещё параллельно и весь мир от тысячелетнего злодея, мечтающего...Не знаю, до сих пор не разобрался окончательно, что там все эти хранители времени мутят, просто по течению плыву. И присматриваю заодно вещички, имеющие большую ценность в материальном смысле. В том был план, помимо всех этих пафосных речей, что мне толкнули, приглашая на волнолёт. Не уточнив, в то же самое время, насколько проблематично изымать будет чужое в пользу себя любимого. Это не трогай, на историю повлияет. Этого не касайся, опасный артефакт, что беду принесёт вселенной, а даже для тебя, Леонард, это должно быть важно. Чёрт возьми. Одни подводные камни, споткнуться об которые не сложно, если не смотреть на них. Но пока грязь под ногами разглядываешь, трудно прихватить что-нибудь рядом. На это даже я  способен не особенно, честно говоря. Так что, приходится геройствовать без выгоды особенной, разбираться в компании психов и ботаников с существующими проблемами. Кровожадная убийца, вернувшаяся из мёртвых, чуваки с крыльями, просто люди, понимания с которыми не найдём никогда, скорее всего. Разные мы потому что не как лёд и пламя, а как офисный менеджер и грабитель банка потому что. А, ну да. В принципе, ими и были.
Так что, всё буквально, чем занят, не вляпываемся когда в очередные неприятности - пью пиво, общаюсь с бортовым компьютером и наблюдаю за тем, как по-своему с ума все сходят. Весело появиться в расцвет карьеры Майкла Джексона за кулисами или Наполеону наподдавать пинков, но во всё остальное-то время занимать время собственное приходится. Тренировками, фильмами....Очаровательным ассасином мисс Лэнс, отношения с которой потеплели значительно в последнее время, после того, как нашли взаимный интерес. Мне скучно без драк и разборок бывает, а секс - неплохое времяпровождение. У неё, как оказалось, отношение к скуке такое же приблизительно. Помогли друг другу как-то разок, мне предложили когда поцелуй украсть. И особо не обсуждали с того момента, что дальше, на самом деле. Вляпались в очередные проблемы в тысяча девятьсот двадцатом, надавали всем по заднице и разошлись раны зализывать. Ничего нового. А потом и команда вся рядом была, надоедая нам. Времени не было как-то особо для того, чтобы рядом провести его. Всё просто шло как-то само собой.
Хотя, определённо мимо пройти не могу, вижу Сару когда в зале для тренировок, потеющую в одно лицо. Нет вроде бы противника рядом и злиться не на что, вряд ли манекен нанёс личную обиду ей, но огребает за это знатно. Вижу ярость, с  которой удары ему нанесены и думаю о том, что без всяких шуток, не хотел бы оказаться на его месте.  Хотя, знатно кровь вскипает от этого, наверное. Запах адреналина, первобытная ярость, вырывающаяся наружу. Мы все почти, из тех, кто на корабле есть, живём ради этого. Выражаем просто по-разному. Я вечно в столкновении с героями какими-нибудь, типа Флэша и банки граблю официально профессионально. Кто-то, вроде Роя, геройствовать старается, с риском для собственной жизни, превращаясь то в гиганта, то в муравья. Ну, а Сара...Трудно профессиональную убийцу, вернувшуюся когда-то без души и воспитанную Лигой считать положительным персонажем. Да и количество трупов, что за собой она оставила, не сильно званию такому способствует, как по мне. Хотя, как сказать. Выкашивает плохих парней, помогает относительно хорошим. Как это модно называется в последнее время в прессе? Антигерой? Недавно и меня как-то так определили.  То ли честь, то ли оскорбление. Мне правда нравилось быть одним из действительно крутых плохих парней и главных злодеев Централ-сити и парочки других городов ещё. Весёлые же очевидно времена были.
- Это что-то личное? Он сказал, что тебе кофточка не идёт? Вхожу в зал неспешно, Сара пока удары наносит бедному манекену, что достаточно за грехи свои пострадал уже, что бы не совершил. Такая ярость, такая сила, так...сексуально, на самом деле, наблюдать если за резкими движениями тела Сары. Покувыркались знатно, умение её с  телом своим обращаться на пользу в таких вещах очевидно.
- Осторожнее, мисс Лэнс, я, в отличии от него, никогда не произнесу глупостей подобных кому-то, вроде вас. Прекрасно знаю, сколь смертельны подобные высказывания и в отношении кого-то менее опасного. Знаю, что вторгаться в пространство профессиональных убийц чревато, когда они разгорячены. Боюсь, окажись я в пределах длины пары рук, огрёб бы знатно. Но я был далеко, когда коллега, не успев ещё в реальность окружающего мира включиться, попробовала на меня, как на угрозу отреагировать.
- Но вообще, дело в том, что мне, по счастливой случайности, нечем заняться на этой огромной инопланетной тарелке и мог бы компанию составить. Не претендую на равные способности, но думаю, гораздо более продуктивный противник, чем этот. Киваю на манекен, досталось которому сегодня. Самому не помешало бы размяться и разогреть мышцы. К тому же, совсем не прочь время провести с мисс Лэнс, в том или ином смысле. Кроме Мика, она самый приятный член этой команды для меня, пожалуй. А может и вовсе, всего лишь одна из двух. Остальные, как бы не вынужден привыкнуть я к ним был, вовсе не такие же тёплые чувства вызывают.
К тому же, эта соблазнительно-манящая улыбочка профессиональной убийцы, что всегда может надрать мне зад. Ну как устоять тут?
Скидываю куртку, бросая в сторону её и расстегиваю пояс со своими принадлежностями, тоже убирая, чтобы не мешался. Знаю, что моя тема - вооруженные ограбления и оружие, а Сару в убийцу превращались, что и мизинцем с проблемой разобраться сможет. Но мне не страшно, во-первых, никогда не отступал перед теми, кто опаснее. А во-вторых, каждый удар пропущенный, так полагаю, стоить того будет. Всегда был слаб перед красивыми и сильными женщинами. И чем красивее, и сильнее они были, тем очевиднее мои чувства по этому поводу были. Так что, оно определённо, каждым ребром, что будет болеть после, стоит того. Подмигиваю мисс Лэнс, приглашая её к очередному нашему горячему танцу  и она принимает вызов. Думал, что от скуки на волнолёте сойду когда-нибудь. Но есть всё же шансы, что нет.

Хрупкий кожаный мешок. Гэвин не единожды слышал эту фразу от Ричарда в свой адрес. В глазах Коннора тоже частенько что-то такое читалось, хотя им и не озвучивалось. Андроидов явно подбешивал тот факт, что людям нужно спать, есть, просто как-то расслабляться, ведь это мешает работе. С одной стороны, они правы, ведь они делают важное дело и иногда промедление даже в одну минуту может стоить кому-то жизни, но иногда... черт подери, они всего лишь люди! Это их природа, их такими создали, они это не выбирали. Их организмы изнашиваются. Слух, зрение, координация — все портится, а потом наступает смерть. Потому что у живого существа есть конец, ресурс жизни не безграничен. И если люди не будут отдыхать, они израсходуют его очень быстро. Как-то раз Рид выдал подобное возмущение в ответ на раздраженное замечание об его усталости, и эти слова в итоге обернули против него, насильно выпихнув из участка в отгул, выспаться. В прочем, меньше себе напоминать собственную затертую куртку он не стал. Скоро расползется по швам, но все пытается сохранить товарный вид, казаться крутым и сильным. Потому что иначе — отставка, куча свободного времени, которое нечем будет занять и мысли. Собственные мрачные, липкие, неприятные мысли. О том, что устало не только тело, но и душа тоже. Казаться тем, чем хотелось бы быть, но чем на самом деле не является. Рваться к лучшему, но топтаться на месте. Радоваться каким-то победам, но вдруг понимать, что в масштабе капельку побольше эта самая победа ничего не значит. И если устаревшую вещь можно снять и выбросить на свалку, то мысли из головы просто так не выкинешь. Они со скоростью света обволокут не занятую расследованием голову, не оставив и клочка просвета. Не оставив выхода. Нет, один оставят, конечно, но он никому не понравится. Самому детективу в первую очередь. И потому он только больше нагружает себя работой, чтобы не быть плененным вот этим омутом самокопания. Ведь в участке по-прежнему каждый день случается локальный Апокалипсис — дел много, рабочих рук не хватает, андроиды все так же бесят. Но ночь и сон никто не отменял, увы.
Ввалившись в квартиру, Рид буквально с порога заметил, что что-то изменилось. Тревога внутри подняла голову, вздохнула и рухнула обратно. Изменением оказался Ричард, и это чудо технического прогресса просто навел порядок в доме, что Рид запустил за время отсутствия своего любимого андроида. Это хорошая новость. Очень хорошая. Это значит, что сегодня Рид поужинает не полуфабрикатами, а нормальной стряпней. Уснет не на видавшем виды диване, завернувшись в плед и забыв выключить телевизор, а в своей кровати. Теплой и в кои-то веки смятой объятиями, а то чем и покрепче. Прекрасное лекарство от депрессии и выгорания.
Размечтался. Нет, в целом, пункт о хорошем ужине уже был выполнен, а второй еще никто не отменял, но вот появление третьего Рида не особо радовало. Откровенные разговоры — это то, в чем Гэвин откровенно плох. Вызов на ковер всегда означал, что есть проблема, которую просто так не решишь каким-то молчаливым поступком, не проигнорируешь, которая не рассосется сама со временем. Не то чтобы Гэвин часто пускал что-то на самотек, но многое он просто считал недостойным внимания и своих сил на исправление. Может быть, именно поэтому он все еще медленно тушится в этом болоте из недовольства собой, плохих отношений с людьми и бог знает чего еще, но он никогда себе в этом не признается. Не остановится, не посмотрит на себя со стороны и не согласится с тем, что не вывозит. Что ему нужна помощь. Скорее даже не помощь, а просто моральная поддержка. Потому что он терпеть не может чувствовать себя слабым, беспомощным, бесполезным. Терпеть не может что-то не понимать. Ему проще ощетиниться, надуться, превратиться в кактус и колоть всех иголками, чтоб никто не увидел, что ему тяжело, и не воспользовался этим. Одного раза хватило. Нет, даже двух. Как ему хватило духу простить Ричарда после того побега — одному богу известно. Где-то в области сердца все еще болезненно саднило, но в целом не мешало. Все ошибаются. Да, точно, вот оно.
— Запрос не верен. Правильнее было бы спросить почему. А подумав, может, ты и сам бы понял. — Вспоминать ту вспышку гнева не хотелось. Объяснять что-то — тем более. Умный парень, сам додумается. А он умный, несмотря на все свои программные сбои необратимого характера.

Существуют вещи, которые для Чарльза сами собой разумеются. Например, он видит добро во всех, кого знает, и ищет его всех, с кем знакомится. Потому что "относись к другим так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе". Несмотря на все то зло, что он в своей жизни видел, ему не приходится вырабатывать в себе это как привычку, просто он и правда хочет, чтобы ни один из живущих ныне или когда-либо на планете существ страдал. Даже те, в ком большинство видит только плохую сторону, рано или поздно показывают ему хорошую. Есть даже живой пример, но сейчас речь не о нем.

Казалось бы, нужно относиться с опаской к тем, кто разыскивается властями и пришел к тебе прятаться, но Ксавье распахнул двери Особняка Икс для людей капитана Роджерса и позволил им находиться там столько, сколько нужно. Даже не потому, что поддерживает их сторону, а потому что в сложившихся обстоятельствах Церебро требует еще большей защиты, чем раньше. Приходится признать, что Эрик был прав в 62-ром — сначала ограничение полномочий супергероев, потом пойдет идентификация и установка личности, потом ограничение прав и возможностей, так что лучше держать в секрете то, что у тебя есть аппарат, связующий тебя со всеми людьми на планете, тем более теми, кто обладает какими-то способностями. Не все, конечно, было предусмотрено в этом плане, и одна очень весомая вещь была упущена из виду по незнанию, но отказывать в убежище — не в принципах Чарльза. Тем более, когда среди гостей оказывается человек, с которым он давно желал познакомиться. Мутант. Но мутант ли? Именно этот вопрос и вызывает у Ксавье такой интерес к Алой Ведьме. Силе этой девушки было трудно дать какое-то определенное название. Разве что можно согласиться с термином "магии хаоса", но доподлинно не известно, существует ли она. Зато теперь у Чарльза появилась возможность воочию наблюдать что-то подобное, и упускать ее нельзя.

Через несколько дней после прибытия в Уэстчестер Ванда все же любезно согласилась продемонстрировать Профессору свои умения. Казалось бы, нет ничего нового в этой процедуре — Чарльз лично выслушивает каждого новенького в поместье, но Ванда не была учеником, даже несмотря на то, что ее потенциал тоже полностью не раскрыт. Стараясь создать для девушки максимально комфортные условия, Чарльз отвел ее подальше от дома, туда, где в свое время Скотт Саммерс уничтожил любимое дерево Ксавье. Его, кстати, так и не стали убирать.
— Что ж, мы знаем про внушение и энергетические сферы, что можно использовать в качестве обороны, телекинез. На самом деле, мне кажется, твоя сила многим более глубже, чем мы видим. Что ты еще пробовала делать? Что-нибудь созидательное? — Разрушительное воздействие силы Ванды видели многие, это в представлении уже не нуждается. А Чарльза всегда интересовала положительная сторона всего, что только в этом мире существует. Сейчас девушка чувствует себя виноватой в том ущербе, что принесла другим и было важно показать, что все можно обернуть и в добрую сторону, надо лишь немного постараться, только и всего.

Знаю, что матушка не одобрит принятого мною решения. Никогда не сможет понять, почему имея наконец-то выбор, по её же словам, сделала его далеко не в ту пользу, которую все бы от меня ожидали. Чего именно бы от меня хотели.
Не сможет понять, почему выбрала его, а не ту привычную
жизнь, что была когда-то. Жизнь среди олимпийцев, а ещё рядом с ней. Ведь для таких, как моя матушка, это слишком. Простить, скорее всего, тоже не сможет, как бы сильно меня ни любила, но не тешусь глупыми надеждами. Как только покину Олимп, для неё это станет предательством, а может и очередным поводом, чтобы впасть в уныние. Кажется, Деметра никогда не будет готова к тому, что её дочь достаточно взрослая, чтобы принимать те решения, которые посчитает правильными, а не будет до конца времён прятаться за материнскую юбку.
Быть может поэтому, разговора по душам не случится. Ни сегодня, ни когда-то позже. Оставила ей послание, длинное письмо, в котором умоляла не пытаться более вернуть меня, не поднимать весь Олимп против... моего супруга будущего. Хватит этих гнусных слухов, что создают об Аиде совершенно неверный образ. Деметра и остальные могут не понимать и не принимать того факта, что на его счёт они ошибаются, как и оценить моего поступка, но должны уважать то решение, что было мною принято.
Я возвращаюсь в Подземное Царство. В новый свой дом, который оставила, когда Аид открыл передо мной дорогу, более не претендуя на то, чтобы быть частью моей жизни. Видела в тот момент, сколько же боли причиняет ему это решение, каким непростым стал поступок, довольно благородный, на самом-то деле, но поддалась эмоциям в то мгновение, покидая Гадес. Считала, что более никогда не пожелаю вернуться, ведь это был для меня чужой совершенно мир. Да, именно мир. И правда так считала в тот момент. Это же было так оправданно. Аид обманом заманил в своё царство. Похитил буквально под носом у матушки, очевидно понимая, что услышит отказ, если будет просить моей руки у неё. Услышит и мой отказ, протест против брака. Поняла лишь спустя время мотивы его поступка. Почему украл, подобно вору. Конечно такое не вызывает положительных эмоций. Так долго отказывалась даже заговорить с ним. Но в то же время он удивил меня. Своими манерами, своими речами, своими поступками даже. Многие страхи просто не оправдались. То, каким представляла, по рассказам других и то, каким бог Подземного Царства на самом деле оказался - два разных бога. Это могу теперь признать, не обманывая ни окружающих, ни себя.
Потому было так мерзко и неприятно слышать перешептывания за спиной, сочувственные вздохи, что обращались в слухи. Многие из тех, кто восседает на золотых тронах, имели за плечами грехи гораздо более тяжкие, мерзкие и жестокие. Всё познаётся в сравнении. Аид не причинил мне вреда, не переступил грань, как о том думают многие, кто слышал историю похищения. Он мог бы, на то был волен, а моих сил бы не хватило, чтобы дать отпор. И даже где-то подсознательно, страшась этого, но ждала, что однажды он придёт и просто возьмёт силой.
Вот только всё, в чём повелитель Подземного Царства был повинен на самом деле, так это обман и похищение, но не более. Каждый судит по себе, ведь так? Вот что особенно пугает тоже.
От всех разговоров, что услышала прошлым вечером, было буквально тошно. Я покинула праздник, что был устроен на Олимпе, и той же ночью приняла окончательное решение. Пускай оно разделит мою жизнь на 'до' и 'после', но к этому готова. Никогда ещё не была столь уверена в собственных поступках, как сейчас. Там, в Царстве Аида, была куда как более счастлива, чем вернувшись к матери, а так же ко всей большой семье. Это осознание многие бы осудили, посчитали бредом, но это так. Может за пределами дворцах самого повелителя Гадеса и мрачные пустынные земли, малоприятные пейзажи и обитатели, но этого нельзя сказать про сам дворец. Быть может, если приложить к этому руку, мои силы, всё станет ещё уютнее? А впрочем, о том явно забегаю слишком вперёд в своих же мыслях. Для начала, нужно ещё вернуться к нему. Путь, что смертным отведён, естественно мне не подвластен и недоступен. Можно было бы обратиться к Гермесу, брату моему, который в царство Аида когда пожелает способен спуститься, не только по роду службы, но привлекать его к этому, как очевидно, не хотелось бы. Возможно, быстрее прочих мой выбор примет, но пока что знаю, как Аид и на него обижен тоже. За те мысли о его поступке. У самого то всё в пуху, как говорится. Геката столько раз уже прощала, но и к ней не обратиться. Тоже ведь однако посчитала, что Аид границы перешёл со мной.
И можно долго было бы гадать, как быть в ситуации сложившейся, вот только на этот счёт повелитель  озаботился. Не сразу удаётся правда отыскать среди вещей своих те самые зёрна граната. Аид их преподнёс мне в день, когда отпустил. Наверно, особенно не надеялся, что когда-то воспользуюсь, ведь и сама считала, что выброшу их сразу же, как на Олимп ступню, как вновь окажусь подле матери, но вот они, всё так же хороши и свежи. Рубиновые, словно капли крови, на моей ладони. Зажмуриваюсь, прежде чем съесть их. Сладкий сок дразнит кончик языка, но всё это для меня не столь и важно. Гораздо важнее то, где буду находиться, когда открою глаза. Испытываю невероятное волнение, не ощущая ничего. Никаких изменений. Возможно, я и сама всё ещё в плену многих предрассудков о том, каким же может быть Аид и как поступает, чем его дары могут обернуться. Мне ещё многое предстоит узнать о то, кого назову мужем уже сегодня. Я готова к этому.
Открываю глаза, заслышав знакомый лай. Такой громогласный, что кажется и пол, и сводчатые стены, и колонны вот-вот заходят ходуном. Цербер. Оповещает хозяина о том, что в его дворце гости. Что в его дворце... Вновь оказалась я.
— Повелитель... Аид. Я приняла решение. Пусть это можно было понять и без слов. Всё ведь и так очевидно, раз я прямо здесь, пред ним, в его тронном зале. Вижу, как поднимается со своего места, и чуть опускаю голову, в знак уважения. Он тот, кого отныне собираюсь почитать. Как повелителя, как супруга. И как возлюбленного. Вот что никогда не смогла бы принять моя матушка, Деметра. Мои чувства к верховному богу смерти. К своей противоположности, если так можно выразиться. Ни она, ни остальные Олимпийцы. Как можно полюбить собственного похитителя? Как можно пожелать к нему вернуться, когда был шанс более никогда с ним не встречаться? Предвкушаю, какие ещё могут быть отпущены слухи, но лично слышать их точно не желаю. Вернулась у Аиду не для того, чтобы возвращаться на Олимп. То время, что провела в его обществе, оказались ценнее, чем долгие годы до того, что были у меня. Подобно драгоценным зёрнам граната.
— Я больше не оставлю тебя. Никогда. В этой почти что звенящей тишине мой голос подобен звону колокольчиков. К этому вновь предстоит привыкнуть, но более того не боюсь. У меня правда появился выбор, благодаря Аиду, его благородству, которое сокрыто от других, иначе как ещё объяснить всё то, что мы про него знаем? У меня появился выбор и мой выбор - он. Быть в его объятиях, в замке, что находится в Подземном Царстве.
— Супруг мой... Замираем оба на мгновение, когда эти слова сами сделают с моих губ. Всё верно. Отныне так и будет. Это и его слова когда-то были. О том, что если вернусь, то останусь с ним навсегда, а он станет моим супругом. И это никто не сможет более оспорить. Пусть будет так. Ведь это то, чего хочу на самом деле.
И первый поцелуй... Такой волнующий, что перехватывает дыхание, а в ногах ощущается слабость, только не боюсь упасть. В сильных объятиях Аида не перестало бояться. Я же доверяю ему. Разве это не очевидно.

Хрупкий кожаный мешок. Гэвин не единожды слышал эту фразу от Ричарда в свой адрес. В глазах Коннора тоже частенько что-то такое читалось, хотя им и не озвучивалось. Андроидов явно подбешивал тот факт, что людям нужно спать, есть, просто как-то расслабляться, ведь это мешает работе. С одной стороны, они правы, ведь они делают важное дело и иногда промедление даже в одну минуту может стоить кому-то жизни, но иногда... черт подери, они всего лишь люди! Это их природа, их такими создали, они это не выбирали. Их организмы изнашиваются. Слух, зрение, координация — все портится, а потом наступает смерть. Потому что у живого существа есть конец, ресурс жизни не безграничен. И если люди не будут отдыхать, они израсходуют его очень быстро. Как-то раз Рид выдал подобное возмущение в ответ на раздраженное замечание об его усталости, и эти слова в итоге обернули против него, насильно выпихнув из участка в отгул, выспаться. В прочем, меньше себе напоминать собственную затертую куртку он не стал. Скоро расползется по швам, но все пытается сохранить товарный вид, казаться крутым и сильным. Потому что иначе — отставка, куча свободного времени, которое нечем будет занять и мысли. Собственные мрачные, липкие, неприятные мысли. О том, что устало не только тело, но и душа тоже. Казаться тем, чем хотелось бы быть, но чем на самом деле не является. Рваться к лучшему, но топтаться на месте. Радоваться каким-то победам, но вдруг понимать, что в масштабе капельку побольше эта самая победа ничего не значит. И если устаревшую вещь можно снять и выбросить на свалку, то мысли из головы просто так не выкинешь. Они со скоростью света обволокут не занятую расследованием голову, не оставив и клочка просвета. Не оставив выхода. Нет, один оставят, конечно, но он никому не понравится. Самому детективу в первую очередь. И потому он только больше нагружает себя работой, чтобы не быть плененным вот этим омутом самокопания. Ведь в участке по-прежнему каждый день случается локальный Апокалипсис — дел много, рабочих рук не хватает, андроиды все так же бесят. Но ночь и сон никто не отменял, увы.
Ввалившись в квартиру, Рид буквально с порога заметил, что что-то изменилось. Тревога внутри подняла голову, вздохнула и рухнула обратно. Изменением оказался Ричард, и это чудо технического прогресса просто навел порядок в доме, что Рид запустил за время отсутствия своего любимого андроида. Это хорошая новость. Очень хорошая. Это значит, что сегодня Рид поужинает не полуфабрикатами, а нормальной стряпней. Уснет не на видавшем виды диване, завернувшись в плед и забыв выключить телевизор, а в своей кровати. Теплой и в кои-то веки смятой объятиями, а то чем и покрепче. Прекрасное лекарство от депрессии и выгорания.
Размечтался. Нет, в целом, пункт о хорошем ужине уже был выполнен, а второй еще никто не отменял, но вот появление третьего Рида не особо радовало. Откровенные разговоры — это то, в чем Гэвин откровенно плох. Вызов на ковер всегда означал, что есть проблема, которую просто так не решишь каким-то молчаливым поступком, не проигнорируешь, которая не рассосется сама со временем. Не то чтобы Гэвин часто пускал что-то на самотек, но многое он просто считал недостойным внимания и своих сил на исправление. Может быть, именно поэтому он все еще медленно тушится в этом болоте из недовольства собой, плохих отношений с людьми и бог знает чего еще, но он никогда себе в этом не признается. Не остановится, не посмотрит на себя со стороны и не согласится с тем, что не вывозит. Что ему нужна помощь. Скорее даже не помощь, а просто моральная поддержка. Потому что он терпеть не может чувствовать себя слабым, беспомощным, бесполезным. Терпеть не может что-то не понимать. Ему проще ощетиниться, надуться, превратиться в кактус и колоть всех иголками, чтоб никто не увидел, что ему тяжело, и не воспользовался этим. Одного раза хватило. Нет, даже двух. Как ему хватило духу простить Ричарда после того побега — одному богу известно. Где-то в области сердца все еще болезненно саднило, но в целом не мешало. Все ошибаются. Да, точно, вот оно.
— Запрос не верен. Правильнее было бы спросить почему. А подумав, может, ты и сам бы понял. — Вспоминать ту вспышку гнева не хотелось. Объяснять что-то — тем более. Умный парень, сам додумается. А он умный, несмотря на все свои программные сбои необратимого характера.

Неплохо было бы, если компанию кто составил сегодня вечером, но пока нет никого, вроде не жалуюсь. Давно привык к "Молли", даже если старался избегать заведение с самого начала, сколько бы не зазывали меня туда в пятьдесят первой. Потому что это их место было,  а я не собирался становиться частью так называемой "команды", когда пришёл к ним. Привык себя считать одиночкой, ни с кем и никогда не близким, и менять ничего в этом не собирался, в общем-то. Понимал даже когда, насколько мне нравится всё это, сопротивляться собирался до последнего, чувствуя себя уязвимым в доверии к кому-то. Что оказалось не так уж плохо, на самом деле. Приятно знать, что кто-то заботится о тебе, просто потому что ты - часть семьи. У меня, с теми, кто таковыми звался, никогда так не было.
Но я почувствовал наконец себя на своём месте, рядом со Стеллой и остальными, и чувство это стало настолько важным, что я  действительно собирался позаботиться об этом. Не хотел больше свалить куда подальше от тех, кто вламывается в моё личное пространство, да и в остальном, как кажется, всё наладилось. Отношения с Хейли, вполне серьёзные, даже если к таким я готов никогда не был, как кажется. Дружба со всеми остальными, с кем пришлось пересечься на этой работе. Медики, копы, пожарные из других частей, с которыми пересекались на вызовах...практически все, на самом деле, оказались вполне отличными ребятами. И мне нравилось определённо это взаимодействие различных служб, где все были готовы помочь друг другу. Одним делом, в конце концов занимались.
Но все заняты сегодня, включая Аптон, а у меня настойчивое желание расслабиться было где-то в баре. Не хотелось оставаться дома в одиночестве, после тяжелой смены, да и мысли хотелось забить чем-нибудь другим, кроме работы. Она умела не отпускать, даже когда сутки заканчивались и мы покидали пятьдесят первую. Запах дыма долго не выветривается, сколько не отскребай себя в душе, а все эти трагедии, через которые людям приходится проходить, оставляют свой след. Трудно смотреть на то, как горит твой дом и всё, что было в нём, а если мы ещё и не успели кого-то вытащить...В общем, нужно иногда просто выпить пива и позволить себе не думать ни о чем совершенно, в дружеской вполне атмосфере. Вижу парочку знакомых лиц, машу им, но не лезу в чужую компанию, вторгаясь в чужие разговоры. Жду, когда Хейли напишет, что освободилась или Галло закончит со своими делами в старом доме, а до тех пор - просто отдыхаю, стараясь не обдумывать случившееся. Завтра потому что будет новый день, когда всё начнётся заново. В конечном итоге, всегда всё нужно просто пережить. И вряд ли, почти все здесь присутствующие, от пожарных до медиков, выдержали бы, если бы было как-то иначе.
Хотя, надо признать, когда рядом есть тот, кто тебя понимает, всегда как-то проще. От того здесь и нравится находиться всем, пожалуй. Я долго сопротивлялся, выбирая любые другие бары, кроме этого, со случайными знакомствами и теми рядом, кто ничего не знает обо мне совершенно. Пришёл когда только в пятьдесят первую, так казалось почему-то проще.
Но я рад тому, как изменилась моя жизнь и это считаю действительно ценным. Каждый день, что провожу рядом с лучшими людьми на свете, с лёгкостью которым могу доверить собственную жизнь. Каждую минуту, когда меня отпускает, после всего того, что было раньше. Родители, братья и сёстры, не только не определяют нас, но и могут не влиять на нашу жизнь, как оказывается. Странно, насколько же я даже не пытался понять этого раньше.
- Привет. Улыбаюсь, вижу когда Берджесс из двадцать первого участка, что присаживается со мной рядом. Рад, что появляется кто-то из знакомых, с кем вполне прекрасно можем найти общий язык. Никогда особенно не выспрашивал, что за история у них была с Хейли, сколько бы не вспоминали они моменты за общим столом, знаю только, что давно уже были подругами. А потому и мы пересекались с ней периодически, вполне неплохо общались.
Так что, да. Определённо хорошо, что на неё наткнулся сегодня на неё в этом баре. А точнее - она на меня. Хотя бы вечер проведу не в одиночестве, раз уж Ким тоже сегодня не занята.
- Ну. Пиво, отдых, желание не думать. Всё по стандарту. Плечами только пожимаю, отвечая на вопрос о своём местонахождении тут. Явно знает, что Хейли где-то с Холстедом зависла, раз уж из одного отдела. Хотя, кто его знает, как у них там работа сержантом Войтом организовывается. Никогда не лез в специфику работы полиции Чикаго и всё буквально, что знал об этом, так только со слов Аптон вечерами.
Вздыхаю только, не горя желанием отвечать на вопрос про то, как смена прошла. И скорее всего, Берджесс как никто понять меня может в этом. Может быть, специфика нашей работы различалась, но в конце-то концов. Мы все пытаемся спасти людей из Чикаго, насколько можем, всеми своими силами. Плохо то, что не всегда удаётся. И мы зачастую прибываем уже после того, как трагедия случилась. 
- Честно говоря, я вообще дожди люблю. И сам по себе, и потому что они на наших выездах помощники гораздо лучше, чем морозы. Улыбаюсь Ким дружелюбно, прекрасно понимая, о чём она. Чикаго всегда Чикаго, в любое время года, но чем мрачнее на улицах всё, тем переносить всё это хуже. Чикаго - город ветров. Что распаляют пожары, заставляют всех падать с ног, в прямом и фигуральном смысле.
- А ты как? Тебя уже отпустили? Хейли потому что где-то с напарником и говорит, поздно сегодня будет. Стукаю своей бутылкой о ту,  что Херманн ставит перед Ким. Вижу, что она, несмотря на вовлечённость, отсутствует в баре, кажется. И хоть мы не близкие друзья, но считаю своим долгом, хотя бы на правах приятеля, поинтересоваться у неё, что случилось. Да и слышу прекрасно про "тоже" в её вопросе. Узнаю у Аптон стандартно, как у них всё было на работе, но пока тем же самым интересуюсь у Ким.
- Серьёзно, всё нормально? Выглядишь огорчённой,  а мы, как мне кажется, давно не говорили с тобой, да? Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз  с Ким общались основательно, а не виделись случайно, как возле дома её знакомых. Случайно пересеклись, я когда ремонт делал в одном из домов, а она заходила в гости. Но тогда всего-то парой слов сумели обмолвиться.
- Надолго сюда? На бутылочку или решила зависнуть основательно? Я потому что абсолютно свободен, завтра на смену не надо и мне не помешает компания. Не против потому что абсолютно, Берджесс если побудет сегодня со мной здесь, в Молли. Рядом со знакомыми лицами всегда проще переносить ушедший день, каким бы не был он тяжёлым. С теми рядом особенно, когда тебя понимает.

Снова, как обычно, Бикон-хиллс объявляет общий сверхъестественный сбор. И снова, раз уж в сотый, понять не способен, на самом деле, каким образом все эти проблемы относятся ко мне непосредственно. Питер, сделай это, сделай то, помоги нам с этим и снова поучаствуй в чём-то совершенно безумном. Побудь героем, а не не злодеем, даже если с ролью определился еще в начале жизненного пути. Ну, и, в обязательном порядке поучаствуй в странных действах имени "стаи Маккола", так называемой. Одобрять которую не мог по природе своей, в начале самом, действий которой не понимал по их сути. Бессмысленные, нелогичные, безумные абсолютно в своей подоплёке и всё ещё, как ни крути, что именно бы не происходило, не имеющие ко мне ровным счётом отношения никакого. Потому что да, не скрывал, что так именно и было, обратил этого чуда-мальчика, дав ему шанс побыть лучшей версией самого себя. Но, не мог никакой ответственности нести ещё и за его решения нестандартные. И глупость. Ту самую, неоспоримую и неопалимую, благодаря которой целый город оказывался в неприятностях.
А уже это, увы и ах, никакой моей ответственностью не было. Искренне не понимаю, на самом деле, как оказывался втянут каждый раз всё в новые и новые приключения Скотта и ко. Не хотел ведь, весьма четко выражал позицию свою невмешательства и отсутствия всяческой заинтересованности в героизме. Но...То Стайлза спасать приходилось, только ради того, чтобы узнать, как же зовут мою собственную дочурку, то ещё каким образом участвовать в этих подростковых драмах. И даже покинув этот город, как ни странно, не был никогда особенно спокоен. Потому что они появлялись и появлялись, всё с новыми, и новыми проблемами,  а я, не знаю уж, каким образом, но вечно оказывался в это втянут. Абсолютно без всякого энтузиазма. Я ведь эгоист и социопат  был всегда, по природе своей. Никому подобного типа забота о ближнем не свойственна обычно. Да и мне тоже. Я ведь убийца племянницы, сводил с ума молодых девушек и вообще не славился поведением хорошим. Непонятно, честно говоря, к чему взывали они вечно, в чём именно я должен был участвовать.
Как и в  этот раз, приглашение было весьма определённым, от дорогого племянника Дерека. Потому что знаний у меня, даже спустя столько лет, всё ещё побольше, чем у них всех, вместе взятых. Без меня как обычно не обойтись. А у меня, как обычно, никакого желания нет влезать во всё это. Особенно, когда всё так хорошо, как в последнее время. За исключением  одной стычки с бешеными альфами, естественно. Справился с ними, конечно, мог гордиться собой. Но, справедливости ради, чуть не погиб, самому себе создав спасение-ловушку, откуда и выбраться нельзя было, и известить кого-либо. Если бы не Лидия, со своим великолепным слухом и нашей связью...Боюсь, не гулять бы мне уже по этой земле бренной, что так нравилась, ни в волчьем облике, ни в человечьем. Умирал уже конечно несколько раз, не без того, мог рассчитывать на удачу собственную.
Но, в отличии от всех практически, кого знал, достаточно здравомыслящим был для того, чтобы понимать прекрасно, что фортуна не может благоволить вечно. Не рассчитывал, что вечно буду вести в танго со смертью и потому, ценил для меня сделанное. В полной мере. Как и то, что рыжуля, спустя столько лет, не постаралась сдержать естественных своих порывов найти чей-то хладный труп. И даже поторопилась настолько, что до того ещё появилась, как я пришёл в это негодное состояние. За что ей, в общем-то, огромное спасибо было. Может быть, с этим было много несогласных, но мне правда нравилось быть живым.  Я рад, что Мартин, даже спустя столько лет, после всей нашей истории, не всё равно было. Что она успела к моменту, когда всё не стало критически плохо.
А ещё, осталась рядом для того, чтобы меня подлатать. И немножечко после, сколько не высказывала к этому своего личного пренебрежения. Правда, только на словах. Ничего подобного не исходило из действий её непосредственно.
Хотя, копнуть если ситуацию немножечко глубже, мне всё равно заплатить пришлось за её добросердечность, так называемую. Я потому что никакого интереса не высказал к происходящему в родном городке, отказался поучаствовать в очередном...Что бы там не было. Вдаваться даже в детали не стал, чтобы голову не забивать происходящим. У меня-то в принципе всё хорошо в жизни было, о чём не шла речь. Какое дело было до того, как складывалось всё у Скотта?
Плохо, судя по тому, что вновь был объявлен общий сбор по всей стране старой компании. Оборотни, кицунэ, охотники, банши, койоты...Не такая уж хилая компания собралась, на самом деле. И я без того бы приступов совести не испытывал, зная даже прекрасно, что абсолютно всё пошло где-нибудь в калифорнийском городке не так. А так, зная прекрасно, сколько собралось всех, возле этого супер-альфы...Ну, примерно также. Никакой разницы принципиальной. Малия беспокоила разве что, родная всё-таки кровь, хоть и способная о себе позаботиться. А так - ровным счётом ничего больше. Всадники это были очередные или они, или ещё неведомая зверушка какая, Неметоном призванная. Как показывает практика - проблемы у тех, кто в них лезет. А я вовсе не собирался.
Если бы только не Мартин, с её добросердечностью. То, что сыграло во благо мне, работало, к сожалению моему великому и в другую сторону. Мы так хорошо время проводили вместе, что казалось бы - нет никаких причин менять это. Так нет же...Ей, как и мне, тоже приглашение пришло в Бикон-хиллс, разбираться с очередными проблемами. И если я отказался, не особенно вникая, что именно там случилось, не проявляя неуместного любопытства, то рыжуля, конечно же, не могла так поступить со своими старыми друзьями. Столько бед они ей принесли, никак это не возмещая, что задуматься бы, но у неё почему-то, сомнения даже не возникает, как именно поступить нужно.
- Вопрос о возвращении в это гиблое место всё ещё не подлежит обсуждению? Теперь, может быть? Она не принуждает меня силой отправляться в Бикон-хиллс и шантажом, вроде бы тоже. Говорит просто, что собирается туда, а отправлюсь ли вслед за ней - мой выбор, она даже близко не настаивает. Напоминает просто, что там, скорее всего и дочурка моя блудная появится, а долг мой, как отца - хотя бы увидеться с ней. Ну и о том ещё, помимо прочего, что я вообще-то ей жизнью сейчас обязан, в очередной раз. Уже не первый. Мог бы и отдать должок, отправившись на подмогу к Макколу.
К тому же, я не в настроении сейчас с ней расставаться, раз уж встретились, спустя столько лет, да ещё так пикантно, а она не собирается оставаться рядом. И того, что ей тоже происходящего тоже недостаточно очевидно. Как жаль. Всегда верил в силу собственного обаяния, но на мисс Мартин, даже с нашей особенной, нерушимой как оказалось связью, работает это слишком уж посредственно. Могу раздеть и удовольствие доставить, но совершенно не способен рядом удержать породистую гордую львицу. Как-то обидно даже. Не думаю, что с годами стал хуже, я ведь как дорогое вино. Дело всегда лишь в характере Лидии. Уже столько лет.
- Мне правда не хочется туда возвращаться. Думаю, конкретно мне туда всё-таки не нужно. Встречусь с Малией на нейтральной территории, а не в этом богом забытом месте. С тобой, хотя мы и не обговаривали, что и как будет дальше, в принципе тоже. Может, съездишь туда, а затем вернёшься? Или договоримся где-нибудь и когда-нибудь пересечься ещё? В другом городе? В другой стране? Где угодно, кроме проклятого городка, где из всех развлечений только и остаётся, что умирать? Улыбаюсь только, придвигаясь к Мартин, положив руки на её плечи. Всё ещё не сбегает пока, продолжая свой вполне осознанный флирт, удерживая меня одновременно и близко, и на расстоянии. Не может управлять мной, как остальными своими мальчиками, что у неё были, но даже спустя столько лет, всё ещё старается сноровки не терять. Всегда эти качества ценил лишь чуть меньше, чем остальные её таланты.
Не слишком обманываюсь в том, что не поможет ничего из того, что делаю. Знаю, что уедет в Бикон-хиллс, так или иначе, раз оттуда взывают о помощи. Предполагаю почему-то, что мне не повезёт. Снова. Как и каждый раз, с того момента, как обратил альфа-астматика. Не лучшее решение моей жизни было. Стоит признать, спустя столько-то лет.