Никогда такого не было, и вот опять…
 
  Дуло пистолета в твоих руках в очередной раз смотрит в мою сторону. Знаешь, я мог бы испугаться, если бы действительно верил в то, что ты выстрелишь. Однажды, ты действительно смог. Но после у тебя было предостаточно попыток сделать это снова. Боюсь, без длинной тирады ты в меня точно не выстрелишь. Не говоря о том, что ты не сможешь, пока мы не закончим разговор. Ты ведь с ума сойдёшь, если финальное слово не окажется за тобой. И дело тут не в том, чтобы заткнуть меня выстрелом в голову. Нет… Тебе важно, чтобы я признал поражение, и без этого, ты просто не способен был в меня выстрелить.
 
  Поэтому, очередной раз оказавшись на прицеле, я даже бровью не повёл, словно пистолет в твоих руках был игрушечным. Лишь тяжело вздохнув – почти что устало – я закачу глаза и снова посмотрю на тебя. Знаешь, я, конечно, не без греха, но уж трусом меня назвать ты точно не посмеешь.
 
  — Я думал, мы это уже давно прошли, — кивну на пистолет в твоих руках, после чего сделаю несколько шагов тебе навстречу. Ты так взбешён, так недоволен. Меня даже будоражит твоя реакция. Насколько же ты отчаялся, если решил сам, без сопровождения и друзей, прийти ко мне в логово. Ты не боишься меня так же, как и я не боюсь тебя. Или же ты всё-таки слишком туп? И теперь твоё чувство самосохранения тоже притупилось? Пока я не знал ответ на этот вопрос, но непременно собирался это выяснить.
 
  — Не знаю, — пожму плечами на твой вопрос. Ты сейчас был похож на обиженного ребёнка, которого мама не пустила гулять, пока он не сделает все уроки. Твои надутые губки едва ли не вызвали у меня умилительную улыбку, но я сдержался в самый последний момент. – Минуту? Две? – предположу я, ведь прежде подобные загадки ты мог сочинять едва ли не на ходу, буквально импровизировал. И они были остроумными и изящными. А эти…
 
  Узнав, что на них ты потратил аж целых шесть — мать его! — часов, я едва ли не подавился от собственного смеха. Это просто ужасно. Мне тебя практически жаль. А может, и нет. Так или иначе, я действительно был удивлён. Это точно не то, что я ожидал услышать.
 
  — Шесть часов? На две несуразные загадки? – я прысну снова, смотря на тебя так, словно ты сошёл с ума. Ты не мог говорить это всерьёз. – Даже дети в саду быстрее придумали бы! – но у тебя и на это был свой аргумент. Я просто слишком глуп, чтобы понять простой ответ. Ну конечно, Эд. Конечно. Я покачаю головой, словно соглашаясь, пока ты не устроил тут настоящую детскую истерику. На деле, я почти расстроен, что…
 
  — Так, значит, она была права? – рассужу я вслух, понимая, что твоего мозга сейчас может не хватить для того, чтобы быстро сообразить, о чём я говорю. – Ну эта твоя… Поклонница, — с нажимом произнесу я, снова неосознанно закатывая глаза. То же мне, спасительница года нашлась. О, кстати, интересно, где теперь находилось её тело? Знаешь, иногда Виктор находил довольно изощрённые способы сокрытия…
 
  — Ты отупел, мой друг, — заключу я наконец, давая тебе понять – ты же понял ведь? – что именно об этом мне и рассказала твоя горе-помощница. Ты уж прости. Она была очаровательна в своей любви к тебе, однако, после того, как эта воровка украла у меня столь ценный трофей, я никак не мог позволить ей уйти отсюда живой. Уж что-что, а воровство я не прощаю. Считай, что это моя маленькая детская травма. Будь это деньги или старый замороженный друг, воровство каралось смертью.
 
  — Эй! – предостерегу я тебя, хотя пистолет всё ещё был в твоих руках. – Я не безгрешен, Эд. Но я никогда не был трусом! После твоей первой загадки я часами ждал тебя на пирсе! Но ты так и не явился! А вторая загадка… Она ещё бездарнее первой! Никто бы в здравом уме не догадался, что ты загадал! – продолжаю я пыхтеть, смотря в твои глаза. Да, ты действительно отчаялся. – Просто признай, что ты больше не так идеален, как прежде. Шесть часов, Эд! На сраные две загадки? Это разве похоже на прежнего тебя? Это смешно. Тот, старый Эдвард, скорее, повесился бы на знаках вопросов с платья твоей подружки, нежели позволил хоть кому-то услышать такие глупые ребусы его авторства!
 
  — Зачем ты сделал это со мной?! – знаешь… Вопрос настолько риторически обширный, что я даже растеряюсь на мгновение, сложив губы в трубочку, ибо я действительно не понимаю – теперь! – как устроен твой мозг, и что именно ты хотел узнать этим своим вопросом. Зачем я заморозил тебя? Или зачем что? Зачем оставил тебя в живых? Но прежде, чем я успел уточнить у тебя, ты сам выкрикнул ответ, заставляя меня вздрогнуть на этот раз. Всё-таки, даже игрушечный пистолет может быть опасен в руках недисциплинированной глупой мартышки. А именно ей ты сейчас и был.
 
  — Справедливости ради, — я стукну тростью всего лишь раз, сокращая расстояние между нами на два шага. Так, что теперь дуло пистолета упиралось мне ровно в грудь. Даже если ты действительно растерял свой ум, я всё ещё был уверен, что ты не выстрелишь. – Я не знал, что так получится, понимаешь? – пожму плечами, поджимая губы. Это правда, я бы не стал лишать тебя твоего гениального рассудка, от которого был без ума. Это никогда не входило в мои планы. – Я не собирался размораживать тебя. Так что скажи это своей глупой мёртвой подружке. Это она неправильно достала тебя изо льда, неправильно разморозила, из-за чего твой мозг не успел прийти в норму. А может, никогда теперь не придёт.
 
  Ты кричишь и продолжаешь обвинять меня – вот так неожиданность! – во всех своих бедах и неудачах. Но ведь я не собирался делать этого с тобой! Кому интересно держать у себя в трофеях бестолковую куклу? Я с таким же успехом мог бы заморозить кого угодно! Взять любого бездомного и поставить хоть сотню таких же «айсбергов» по всему своему клубу! Суть была не в этом. Суть была в тебе. А вот тебя больше не было. Не прежнего тебя. И мне действительно стало тебя жаль. Но лишь на мгновение, а потом...
 
  А потом ты выстрелил. И ничего не произошло. Всего лишь щелчок, который, впрочем, действительно, заставил меня открыть рот от удивления и посмотреть на тебя с секундным страхом, который тут же скатился в разочарование. Не знаю, намеренно ли ты сделал это — выстрелил, зная, что в пистолете нету пуль. Но я склонялся ко второму варианту, увы. Теперь я убедился, что твой мозг действительно не был прежним. Ты мог просто-напросто забыть вставить пулю в пистолет. Мне бы радоваться такой удаче, но я испытал лишь разочарование. Прошлый опыт ничему тебя не научил. И ты всё ещё старался доказать мне, что я ничего для тебя не значу.
 
  — Нет, Эдвард, — я тяжело вздохну, краем глаза замечая вдалеке силуэт Виктора. – Я не убивал тебя. И в этом и был смысл. В отличие от тебя, — я ткну пальцем тебе в грудь, теперь и вовсе игнорируя огнестрельное оружие в твоей дрожащей руке. – Я тебя не убивал. Я сделал тебя трофеем. Прекрасным в своей гениальности врагом, которого я одолел. Ты действительно был самым умным человеком, которого я знал. И я бы никогда добровольно не отнял самую важную и сексуальную часть твоего тела. Твой ум, — фыркнул, отшагнув назад. – Но теперь я вижу, что ты действительно изменился… — резким движением я выбью пистолет из твоей руки, после чего повешу эту интригу, давая тебе ещё один шанс разбудить свой разум. Разбудить в себе… его.