Я дам вам парабеллум.
   Маркхам, в своей доброй традиции, засыпал довольно неохотно, лишь к тягучим предрассветным сумеркам. Аккурат к тому часу, в котором с небесной тверди сходили самые яркие звезды, даже в самые безоблачные ночи. Город будто умирал, - часа на два-три, не больше, - и не было времени, которое нравилось Эдрику Кадашу больше, чем эти блаженные мгновения предрассветной пустоты.
   … конечно же, пустота являлась таковой исключительно для неведающих. Воры, разбойники, шпионы… Хартия. Из Тьмы за любым из маркхамчан (а за Эдриком, как ему казалось, больше прочих) всегда смотрела Хартия. Однако Эдрику хотелось думать, что именно в эти самые предрассветные сумерки даже Хартия дремлет, не смотрит за ним из-за плеча. Именно в эти часы на него находило вдохновение, странное желание работать, творить, пусть эта самая работа при свечах наверняка обеспечила бы ему к старости не самое хорошее зрение.
   … именно эти сумерки оказались для него самыми удачными. Именно сегодня тетива нового, им самим спроектированного арбалета звонким свистом оповестила мастера, что его детище, наконец, обрело жизнь.

***

   - Представьте, дядя, что случится, если я смогу достать у рогатых секрет этого… ну, как его! – мальчишка поскрёб макушку, и Эдрику показалось, что он услышал, как напряжённо заскрежетали шестерёнки в недалёком мозгу его далёкого родственника, - Ну, взрывающейся дряни! Бух! – гном воодушевлённо раскинул руками, едва не снеся с прилавка аккуратно разложенные Эдриком склянки с самым разным содержимым; включая как раз парочку таких, что вполне могли бы состязаться во взрывном эффекте с небезызвестным гаатлоком, о котором так распалялся мальчишка.
   - На одного дурака меньше, Даин, - Эдрик аккуратно отодвинул часть склянок ближе к себе. «Предки! А если бы его отцу понадобилась часть содержимого этих сосудов? Маркхам, - ну, или та его часть, которую Даин выбрал бы своей дорогой до дома, - однозначно бы значительно поредел», – Думай о таких вещах поменьше, племянник, и проживёшь до почтенного возраста.
   - Вы говорите прямо как моя мать, - практически сразу надул губу Даин и Эдрику пришло в голову, что Дис, его троюродная сестра, ещё сохранила остатки разума, даже после того, как вышла замуж за даиного папашу. Подросток со скрипом привалился к одной из опор и уныло стал ковырять полы новой, ещё пахнущей свежевыдубленной кожей куртки, - Её послушать, так мне из дому не выходи, - мальчишка закатил глаза, - В Сегероне так и вовсе де-е-е-елать нечего…
   - Потому что на Сегероне кунари и имперцы. И те, и другие нашему брату далеко не товарищи, - Эдрик покачал головой и сгрёб в охапку два заранее заготовленных мешка с самым разным скарбом. Как раз тем, что пришёл выкупить Даин по наказу отца. Дождался, пока племянник примет тюки, и продолжил, - Слушай эту мудрую женщину, твою матушку, Даин, - Кадаш на миг замешкался, но всё же достал из шкафчика по правую руку от себя заготовленную как раз для этого случая шкатулку. «Для Дис», - И не забудь передать ей это лично от меня.
   Даин расплылся в улыбке.
   - Матушка как раз велела узнать, не сделали ли вы ещё одну! Она любит их, - вмиг исчезла эта его медвежья грация, когда коробок перекочевал в его грубые ладони.
   Эдрик с толикой умиления подумав о том, что не одной Дис нравятся эти безделушки, ответил мальчишке не менее тёплой улыбкой.
   - Именно поэтому я и трачу на них своё время, мальчик, - и потрепал даиново плечо.
   По чести говоря, музыкальные шкатулки, что так любила Дис, были для этого Кадаша неким подобием хобби. Орзаммарский беглец не учил его делать эти незамысловатые безделушки, считал, что столь тонкий и скрупулезный труд будет не по плечу его самому талантливому и, - как выяснится позже, - последнему ученику. Однако и это дело заспорилось в руках «беспутного Эда», оставшись в настоящий момент лишь небольшим хобби, способом порадовать одну из сестёр.
   Ну, и ещё одного из племянников, как нынче выяснилось. Эдрик едва приподнял уголки губ и отвёл взгляд.
   - А теперь ступай, Даин. У меня много работы, - в пару шагов он вернулся за стойку, к делам, от которых отвлёк как раз визит племянника, - И тебя ждёт батюшка. Мою благодарность за деньги передай, - «И ещё бы парочку ласковых, да, боюсь, этот  оболтус слишком серьёзно отнесётся и к этому поручению».
   Даин в ответ лишь воодушевлённо выпорхнул из лавки. Удивительно легко для собственной комплекции.
   Осознание факта, что этот шкаф может настолько легко передвигаться, на миг отвлекло внимание Эдрика не только от отложенных дел, но и от нового посетителя.
   … улыбчивый светловолосый гном показался Эду смутно знакомым. Эти светлые волосы, прищур умных и внимательных, - похожих на его собственные, - львиных глаз… Его губам подошла бы хитрая ухмылка, пришло на ум Эдрику; он был хорошо, даже немного пижонски одет: такую куртку, простую на вид, мог позволить себе не каждый гном. Ладно, по фигуре, сидела остальная одежда, а сапоги… «Ухх. И кого ж в Вольной Марке можно убить, чтоб достать такие же?»
   Эдрик нацепил дежурную улыбку: возможная прибыль от такого посетителя грела душу, да и дела в мастерской в таком случае могли бы подождать. Дверь туда Эд ненамеренно оставил приоткрытой.
   … посетителю нужен был арбалет. «Самый лучший». Кадаш ухмыльнулся.
   - Вы, надо полагать, тоже на стрельбища, - «Ну коне-е-ечно же. Большой Турнир. Пару хороших луков у меня уже забрали утром. Какое везение, что ему понадобился именно арбалет! Не хотелось бы продавать что-то посредственное такому покупателю… ох, предки, какое же знакомое лицо!» Эдрик кивнул, жестом предлагая проследовать за собой, аккурат к весьма обширной стойке со стрелковым оружием.
   Чего там только не было! Духовые трубки, рогатки, пращи; что-то стреляло стрелами, что-то – иными снарядами; кое-какие агрегаты незаметно уместились бы на кистевом браслете, а некоторые из луков достигали размеров в человеческий рост. Намеренно был выждан момент, чтоб гость оценил, насколько широко простираются эдриковы возможности;  не чтоб набить цену, скорее чтоб потешить гордыню – в большую часть своих творений он всегда вкладывал частичку души. Так же Эдрик полагал, что каждое оружие носило свой неповторимый характер с отпечатком личности самого мастера, пусть и сделано было по науке его почившего учителя.
   - А вот и арбалеты, уважаемый. Все – с моим собственным клеймом, по качеству не уступают (а то и превосходят!) орзаммарским. Цена зависит исключительно от использованных в их создании материалов, - Эдрик прошёл к одному из ближайших и снял с подставки, - Лично я бы порекомендовал этот, с рукоятью из травлёного дерева, хайеверской сосны. Металл ложи прочный, гладкий. Идеально сбалансирован под гномью руку, пусть и тяжеловат. Хотя тяжесть – это тоже хорошо, - Эдрик ухмыльнулся, переложив агрегат из правой руки в левую, - Мой учитель любил говорить, что тяжесть – это надёжно. Даже если не выстрелит (а он, поверьте, выстрелит), им всегда можно будет врезать по башке.
   … безусловно, этот арбалет был неплох. Однако лучший из созданных (по новой для самого Эдрика технологии) он пока держал подальше от людских глаз, как раз в мастерской; не от неуверенности, скорее оттого, что не каждый бы его освоил. К тому же, всё самое лучшее он всегда приберегал для своих, пусть это «лучшее» грозилось пролежать в мастерской до тех пор, пока не найдётся более-менее достойный его творения стрелок.
   … а таковые среди Кадашей в частности, и Хартии в целом, если имелись, то достаточно хорошо это скрывали.
   

Он не боец. Так было с самого начала. Несмотря на присутствие на собраниях, роли это никакой не играло; только информацию послушать, и отметить в голове планы. Он был внимателен, запоминал всё, и в редких случаях говорил своё мнение. Как правило, оно руководство не интересовало и не волновало, а в большинстве случаев рот попросту затыкали, даже не давая выразить мысль. А конфликты — не его профиль, поэтому в свою защиту он не говорил ровным счетом ничего и послушно замолкал. Неприятно? Да.

Крутые времена требовали крутых решений. И ради общего блага, Лука вызвался на первую в его жизни миссию, поскольку вариантов больше не было. Поддержка была только лишь от Эверли, Алексей и Ирина же напротив, лишь давили и напоминали о последствиях в случае неудачи. Лука понимал всю возложенную на него ответственность, и всё шло действительно хорошо, он справлялся ровно до момента как появилась та группировка. Откуда они, кто они — непонятно. Однако, ему удалось узнать ценную и важную информацию, и при этом выжить. Потому что риск, естественно, был. Специально их задержать, а затем столкнуть с андроидами, и умудриться скрыться, пока никто не заметил. Миссия была провалена, повода для радости никакого. А для Алексея и Ирины это значило всё. Лука переступил через себя, чтобы донести нужные сведения до ушей руководства. Это никого не волновало, они уже всё решили. Им не было никакого дела до слов неудачника. Но все-таки, его выслушали. Только не поверили. Алексей потребовал доказательств. Не захотел ничего проверять. Луку обвинили в трусости и лжи, и даже подоспевшая Эверли никак не повлияла на ситуацию. Этот эпизод был всё ещё свеж в памяти. Взгляды, интонации голоса, слова. И абсолютное пренебрежение. У Луки никогда не было иллюзий на то, каким человеком был Алексей и как слеп он был. До этого момента Лука никак не проявлял себя. Но когда дорогие ему люди оказались в опасности, он не мог оставаться в стороне. И не хотел. Даже после крайне неприятного разговора с Алексеем и Ириной, Лука был полон решимости найти Ивана и Аню. Каким-либо способом. Но его отрезвила Эверли. Она понимала его чувства и знала слишком хорошо, и именно поэтому остудила пыл. И оказалась права.

Правда, дальнейшие события развивались не по лучшему сценарию. Алексей, который жаждал найти сестру, и отказался верить Луке, в итоге посадил Аню в темницу за сговор с андроидами. Девушка ничего толком не успела объяснить, и ничего удивительного, что ни Алексей, ни Ирина даже не стали слушать. Это было закономерно. Он через это проходил множество раз. И последний был самым острым из всех. Когда терпение лопнуло окончательно. Единственное, что знал Лука — за Аней придут, если она не вернется к назначенному сроку. И он верил ей. Часы медленно тикали.

Другой вопрос был в Иване. Его разговор с Алексеем и Ириной был приватным, Лука вообще сомневался, что после провального задания его вообще позвали бы на обычное собрание, и по итогу те трое окончательно поругались. События развивались слишком стремительно, у Луки не было ни малейшего шанса спросить и узнать что-либо. Где-то после этого появилась Аня. И теперь расклад был откровенно хреновый. Алексей был непоколебим и следовал своему прямому курсу без каких-либо намеков на адекватность, Аня томилась в темнице совершенно без всякой на то причины, Мише становилось всё хуже, поскольку запасов инсулина больше не было, и необходимых медикаментов так же не было.

И где вся та решимость, которая была у Луки, когда он был готов отправиться на поиски своих друзей? Он сейчас очень хотел что-то сделать и помочь, но совершенно не знал, что именно. А если верить Ане, то времени у них всё меньше и меньше.